Поезд остановился и он вывалился на низкую платформу, хотя то, что было по факту нельзя было вообще назвать платформой. 
Тяжелые тучи висели над узкой долиной слияния двух рек. 
Небыстрым шагом он двинулся по почти забытому маршруту, где каждый камушек и каждый метр был знаком до боли. Он прожил здесь 7 лет, и с каждым зданием были связаны многие воспоминания.
Постапокалиптическая картина полуразрушенного поселка наседала тяжелыми мыслями на сознание и будоражила воспоминания.
Полуразрушенные дома стояли ровным счетом так же как и до закрытия поселения. Окна и обшивка некоторых домов были сняты, местами виднелись основания уже разобранных домов. Другие дома — совсем не тронутые разрухой — излучали надежду: может быть когда-нибудь люди снова сюда придут. Но все было решено окончательно и бесповоротно.
Он шел стараясь не думать о прошлом и с каждым шагом становилось все тяжелее. 
И вот оно. Парень вошел в знакомый подъезд с трудом забравшись на невысокое, но почти разрушенное крыльцо. Поднялся по ступенькам на второй этаж невысокого «бамовского» дома и остановился на площадке. 
Воспоминания нахлынули настолько неожиданной и мощной волной, что совсем сбили его с толку. Он видел все: как играл когда-то с соседскими детьми в мяч, не выходя на улицу суровой полярной зимой; как поднимался сгибаясь под тяжестью дорогой сердцу ноши, когда возвращался с горнолыжного подъемника; как летел по ступенькам вниз, направляясь в школу; и как прятался летом от сильной грозы. Воспоминания были яркими и сильными, но все проходит. Они утекли через его пальцы как песок, несмотря на все его желание удержать их, и даже вернуть. Наполнить жизнью каждый метр вокруг него, вернуть детский смех в эти стены, и пускай не его, но чужой.  
Войдя в квартиру, от двери которой даже не понадобился лежавший в кармане  ключ, он огляделся. Обои были сорваны, местами написаны оскорбительные высказывания, направленные против правительства, решившего закрыть поселок. Пол был разобран до направляющих балок, если бы не потолок квартиры ниже, то можно было бы увидеть происходящее внизу. В квартире не было ничего. Оттуда вынесли все ценное и не очень.
Он не помнил как вышел на улицу и двинулся в центр поселка, как оказался на центральной игровой площадке, которая была единственным уголком спокойствия и не затронута разрухой. Как-будто  время для нее остановилось. Краски были все так же ярки, качели по-прежнему целы. 
Миг и вот он уже совсем в другом месте. Здесь когда-то был красивый особняк, называемый «теремок» и за его красоту и за полное отсутствие металла в несущих конструкциях, в котором ютилась горнолыжная база. «Детали» теремка лежали то здесь, то там. Тяжелые колеса привода подъемника никому уже не нужные ржавели.
Пошел дождь.
Он вынужден был разжечь костер, чтобы согреть себя и свою спутницу. Девушка все это время шла рядом. Он рассказывал ей как было красиво и приятно жить в маленьком поселке за Полярным кругом, стоящем в долине меж двух рек, как меж двух огней. Где жило всего 600 человек. Она была для него сейчас не просто спутником в прогулке по развалинам, она стала для него связующим звеном между реальностью и воспоминаниями. Она была якорем, державшим его на Земле, не пускающим в воспоминания. Она молчала. 
Костер с трудом разгорался, мешал ветер и отсутствие сухих дров. Скудный запас провианта был съеден. 
Он вернулись на платформу, чтобы сесть на последний поезд и навсегда забыть о том, что было так дорого не одному поколению геологов-полярников.